Фартовые бабочки - Страница 11

— Спасибо, Карпыч, — усаживаясь на табуретку возле окна, сказал Голубев. — Пришел я по серьезному делу.

— Хорошее вино делу не помеха. Телевизор глядишь?

— Иногда.

— Гляди почаще. Там, бывает, и умное говорят. Вот на днях изречение старинного мудреца Авиценны передавали в том смысле, что вино — друг трезвому и враг — пьяному. Мы с тобой в данный момент не окосевшие. Давай подружимся с «Амареттой»!..

— Чтобы окосеть?

— Не, установим жесткий регламент. У меня в запасе всего полбутылки. Это на двоих — слону дробина.

Из прошлого общения с Купчиком Слава знал, что остановить словоохотливого старика можно только неожиданностью, поэтому решил сразу, как говорится, взять быка за рога.

— Карпыч, ты сегодня трезвый прокурору звонил? — сделав ударение на слове «трезвый», спросил он.

Купчик захлопал белесыми ресницами:

— Не понял, Дмитрич… Прокурор мне не брат и не сват. Насчет чего стал бы я ему звонить?

— Насчет ограбления «Марианны», — Слава через окно показал на магазин. — У тебя тут все, как на ладони видно.

— Ну надо же! — старик всплеснул пухлыми руками. — А я, старый хрен, гляжу в окошко и не могу понять: чего возле Жанкиного заведения прокурорско-милиционерская свадьба затабунилась?.. Оказывается, грабанули «Марианну». Ай-яй-яй! И кто ж такую пакость Жанке отмочил?..

Голубев нахмурился:

— Не виляй, Карпыч. Говори откровенно: кто перед началом грозы подкатывал к «Марианне» на красной «дразнилке из-за бугра»?

Глаза старика потускнели. Он суетливо поправил стоявшую около стола табуретку, сел, сосредоточенно поерзал. Глядя в сторону, вздохнул:

— Не хочу я на старости лет попадать в свидетели. Это ж потом по судам затаскают, и от рэкетиров можно по загривку схлопотать.

— А говорил, в полковой разведке воевал, — подзадорил Слава. — Разведчик, называется…

— Насчет разведки не врал. Трусам орденов не давали. У меня же их — целых шесть штук, — старик решительно хлопнул ладонью по столу. — Эх, мать моя, женщина! Была не была — слушай! Я со второго захода насмелился сделать прокурору заявление. Первый раз, когда он ответил, испугался. Думаю, вдруг подслушают мой голос ухорезы. Тогда — хана мне!..

— Карпыч, давай по делу, — поторопил Голубев.

Купчик царапнул лысину:

— Поганое дело крутанулось так быстро, будто в телевизорном кине. Если по порядку излагать, такая, значит, картина получается… Часов возле одиннадцати почтальонка принесла нам с жинкой пенсии. Теперь я, знаешь, сколько за фронтовые ранения получаю? Аж целых сто пятьдесят тыщ! За год больше миллиона набегает. Да жинке по тридцать тыщ каждый месяц отваливают. Короче говоря, денег у нас с бабкой невпроворот. По такому раскладу завел я привычку употреблять только благородные вина. А в Жанкином магазине этого добра — глаза разбегаются. Много всякой разности я у нее перепробовал, пока не наткнулся на «Амаретту». К слову, сама Жанка мне порекомендовала, дескать, отведай-ка, Пимен Карпович, итальянского ликера. Взял я штоф, попробовал да с той поры и пристрастился…

— Карпыч, не уклоняйся далеко, — попросил Голубев.

— Издалека начинаю, чтобы ты не задавал лишних вопросов, — старик кашлянул в кулак. — Ну с пенсии, выходит, сам Бог велел сбегать за штофиком. Пока я, значит, после почтальонки чесался да наряжался, время-то уже двенадцать пропикало. А в этот час «Марианна» аккурат на обед закрывается. Не утерпел все ж таки, побежал. Торкнулся в дверь — на крючке. К окну подсунулся — Майя Шелковникова за прилавком выручку считает. Постучал по стеклу, пятитысячную бумажку показываю и пальцем на винные бутылки: дескать, будь ласкова, подай штофик моего возлюбленного ликера. Майя отложила деньги, с улыбочкой выдала мне бутылек и сразу опять закрылась. А тучи уже так густо на небе заклубились — вот-вот гроза обрушится. Однако успел-таки добежать до дому. Сел за этот вот стол, чтобы пробку свернуть со штофа, вижу: к магазину красный автомобиль на большой скорости подлетел. Из него выпуливаются два стриженых парнюги в черных кожанках и — к дверям. А третий, в милиционерской форме, в окошко вроде постучал. Думаю, не одному мне выпить приспичило, и гадаю: откроет им Майя или не откроет?.. Открыла! Стриженые мигом — в магазин, а милиционер — в машину, за руль. По-моему, и минуты не прошло, как парни уже из магазина выскочили. Но не с бутылкой, как я предполагал, а с большущим тюком. Только-только в машину втиснулись — гроза трах-тарарах! Аж стекла в окнах задрожали. И ливень ливанул. Машина фьюить! И след ее простыл…

— В какую сторону поехала?

— Вдоль улицы, как будто к новосибирской трассе.

— А насчет милиционера ты не спутал? Может, это военный был?

Купчик с упреком посмотрел на Голубева:

— Обижаешь, Дмитрич. По-твоему, я в полковой разведке баклуши бил. Уж чего-чего, а военную одежду от милиционерской всегда отличу.

— Ну и как тот милиционер выглядел?

— Фуражка, стало быть, с красным околышем. Рубаха стального цвета с поясом. Галстук черный. Вот погоны не рассмотрел, но по выправке, похоже, офицер.

— Комплекции какой?

— Высокий, в плечах крепкий, лицо темное. Мне даже подумалось, что это наш участковый Толян Кухнин.

— Сильно похож на него?

— Как две капли воды. Чуть позже, правда, сообразил: с каких щей участковый на заморской «дразнилке» покатит, если у него, кроме допотопного «Муравья» с кузовом, никакой техники нет.

Голубев задумался:

— Карпыч, скажи откровенно: не по злопамятству на Кухнина бочку катишь?